Характеристика

ХАРАКТЕРИСТИКА (Χαράσσω — черчу). Выбор из многообразия признаков, которые несет от каждого предмета или явления окружающей нас действительности наше восприятие, самого существенного, определяющего, характерного — принадлежит к числу основных деятельностей человеческого интеллекта. Только благодаря возможности такого выбора и достигаемой им экономии мысли, наше сознание не растеривает себя в беспорядочной смене жизненных мельканий, а, наоборот, собирает и организует воспринимаемый им хаотически-пестрый мир, укореняет его в себе, становится его мощным распорядителем. Осуществление и опору эта возможность, прежде всего, нашла себе в человеческой речи. В зпоху своего возникновения каждое наше слово, называя данный предмет его существеннейшим для современного ему восприятия признаком, подчеркивая этот признак самым сочетанием употребленных для того звуков, являлось не только условным знаком предмета, но обязательно и его сжатой характеристикой. Корова значила рогатая, слон — зубатый, рука — берущая, мышь — вор и т. д... В своей совокупности первобытный язык давал полную характеристику действительности, как она предстояла докультурному человеку, и являлся в силу этого могущественным орудием примитивного познавания. Но с течением времени характеризующе-познавательная функция речи утрачивала свой внутренний raison d'être. По мере культурного развития, первоначальное этимологическое значение слов забывалось, заглушались их звукообразы, притуплялась «внутренняя форма» — характеристика. Слово — образ становилось словом — термином. Художественно-связанная с миром и его явлениями речь превращалась в механически-усвояемый язык, вполне удовлетворяющий и потребностям общения людей друг с другом, и целям научного, укорененного не в образах, а в понятиях, познания действительности (ср. современные слова — характеристики: автомобиль — самокат, аэроплан — воздухолет и др., охотнее воспринимаемые нашим сознанием, как термины, и в силу этого образованные на мертвом языке). Однако кроме научного внешнего, физического познания мира существует еще возможность внутреннего его познавания, слияния с разлитою в нем психичностью, переживания его в себе, сопереживания себя с ним. Этот второй род познавания осуществляется в художественном творчестве, в задачи которого в отличие от научной характеристики мира — определения его самого по себе, в его отдельных и независимых от человека процессах и проявлениях — входит дать его художественную характеристику — внутренний опыт о мире художника. По признаниям самих художников слова «поэтический дар», «талант» есть но что иное, как особая «зоркость» (Фет), направленная на «вещи в сущности» (Л. Толстой), на то, чтобы «схватывать одни характеристические детали» (Тургенев), «улавливать самую существенную черту явления или предмета» (И. Аксаков); Творческий процесс состоит «в одном уменье класть характерные штрихи» («кто все детали передает, — пропал» (Тургенев), «обрисовывать внутреннюю суть человека двумя-тремя чертами» (Куприн о Чехове) и т. п. В известной степени, вся история литературы и являет собою последовательную смену художественных характеристик мира, даваемых ему поэтами. Объект художественной характеристики мира один — переживание мира поэтом. Однако, в связи с основным делением художественно-словесного творчества на лирику и эпос-драму, поэт восходит к нему двумя различными путями. В лирике — «непосредственном откровении души поэта» — творческие усилия направлены на то, чтобы пользуясь всеми художественными средствами поэтического языка (тропами, фигурами, ритмом, подбором звуков, интонацией и т. п.), охарактеризовать, метко выписать свое внутреннее, субъективное переживание. Так, например, в пьесе Боратынского: «Царь небес, успокой дух болезненный мой! Заблуждений земли мне забвенье пошли и на строгий твой рай силу сердцу подай», центральное художественное место принадлежит метко найденному эпитету строгий, вводящему в самую сердцевину высокой душевной настроенности автора. Подсобными средствами для характеристики этой настроенности служат — необычайная лаконичность, крайняя лексическая простота, соединенная с необычным синтаксическим строением внутренних строк, восходящий метр пьесы и т. п. В эпосе и драме переживания мира поэтом предстают нам объективированными в ряде созданных творческим воображением художественных образов — лиц. От более или менее удачной обрисовки характеров этих лиц зависит и иллюзия их жизненного правдоподобия, и самая сила художественного воздействия на читателя. Элементы, обрисовывающие характер героя или героев данного произведения, обычно рассеяны по всему этому произведению или, по крайней мере, сосредоточены в нескольких его местах (исключение составляют разве лишь эпизодические третьестепенные персонажи). Схема авторской характеристики героев более или менее однородна. Начинает автор знакомство героя с читателем обычно предварительной статической характеристикой его (напр., описание наружности кн. Мышкина и Рогожина, которым начинается «Идиот» Достоевского; сжатая характеристика Пигасова в «Рудине»; краткие биографические сведения о Федоре Павловиче Карамазове, открывающие собой роман; ремарки Гоголя при перечнях действующих лиц его комедий и т. п.). Особый прием предварительной характеристики представляет собой прослеживание автором последовательного развития характера героя, которое имеет место за порогом действия данного произведения, до начала его (напр., отступление Гончарова от собственной фабулы романа в описании детства героя — сон Обломова; пять главок о предках Лаврецкого в «Дворянском гнезде» и т. п.). Такой прием может быть назван генетической характеристикой. Намеченный предварительной характеристикой, образ героя в дальнейшем развертывается динамически из описания автором его мыслей, чувств, разговоров, поступков, в совокупности своей складывающих собственное действие, фабулу данного произведения. Элементы статической и динамической характеристик постоянно переплетаются друг с другом. Первая зачастую не только предваряет, но и сопровождает действие произведения, будучи вкладываема автором в уста либо самого героя, либо других действующих лиц, иногда в уста рассказчика, от лица коего ведется повествование и с которым сам автор себя не смешивает («Бесы» Достоевского, «Повести Белкина» Пушкина и т. п.). Заключается она часто не только в определении характера героя, но и в описании событий, этот характер выявляющих («Исповедь» Ставрогина, рассказ Рогожина о знакомстве с Настасьей Филипповной в «Идиоте» и т. п.); не менее определительна для характера героя подчас и та обстановка, среди которой выказывает его автор (описание хозяйства Пульхерии Ивановны в «Старосветских Помещиках», «модной кельи» Онегина, кабинета-лаборатории Фауста в трагедии Гете и т. п.), выбор чтения (описание библиотеки Онегина), контрастные образы лиц, с которыми он приводится в соприкосновение (напр., излюбленное Тургеневым изображение сильного женского характера рядом со слабым героем-мужчиной) и т. д. Иногда характеризующим моментом являются даже пейзажи, на фоне которых развертывается действие данного произведения (напр., палящий петербургский июль, в котором вызрела горячечная идея героя «Преступления и наказания», этого «романа знойного запаха известки и олифы, романа безобразных давящих комнат»; горные пейзажи Ибсена и т. п.). В театре XVIII века было принято в самом имени героя выражать основную черту его характера (Ворчалкина, Скотинин, Правдин и т. п.). Что под руками талантливого художника даже этот слишком внешний прием может стать могучим средством художественного воздействия, доказывают имена некоторых персонажей Грибоедова, Гоголя, Достоевского и др. Таким образом, все художественное произведение, во всех элементах его образующих, во всех складывающих его частях, служит автору тем характеризующим материалом, с помощью которого он устанавливает свои образы в сознании читателя. Лишь соединение всего этого материала, в порядке его значительности, в некое стройное целое, дающее полный и отчетливо-ясный художественный облик героев, воплощенных автором в его произведении, образует то, что можно назвать литературной характеристикой, в том узком значении этого слова, в котором оно обычно употребляется в учебниках по теории словесности. Так, например, характеристика Тургеневского Рудина складывается из предварительного описания его наружности, даваемого непосредственно самим автором; его «проповедей» в салоне Ласунской; динамически развертывающегося эпизода с Натальей; перекрестного огня определений, даваемых ему всеми действующими лицами романа; автохарактеристики в письме к Наталье; рассказа Лежнева о студенческих годах Рудина; его же оправдания Рудина в конце романа; символического изображения Рудина на проезжей дороге, в станционной комнате; встречи его с Лежневым в эпилоге романа, начинающейся новым описанием его изменившейся внешности; рассказа Рудина о том, что случилось с ним за последние годы, после отъезда из дома Ласунской; наконец, смерти в Париже, на баррикадах, в 1848 г. Составлять такие литературные характеристики — дело критиков. Объясняя при их посредстве психологическое и общественное значение художественных образов, критики не только способствуют более углубленному и сознательному восприятию литературных произведений читающей публикой, но и продолжают, до некоторой степени, творчество самого писателя, осмысляя и развивая созданные им образы, зачастую далеко выводя их за пределы первоначального авторского замысла. Разительным примером последнего может служить хотя бы образ Дон-Кихота, задуманный Сервантесом, в качестве всего лишь пародии на героя рыцарских романов и потребовавший нескольких веков и бесчисленных критических интерпретаций для того, чтобы сложиться в тот волнующий символ «святого безумия», в ореоле которого воспринимаем его мы сейчас.

Д. Благой.